Витька Борзенков собрался жениться. Нужны были деньги. Он поехал из своей деревни на базар в районный городок и продал там сала на сто пятьдесят рублей. Перед отъездом домой Витька зашёл в винный ларёк и пропустил пару стаканов красного. У ларька с ним разговорилась молодая девушка Рита. Витька не знал, что она приметила его ещё на базаре и подкарауливала специально. Рита слегка выпила с парнем и повела его незнакомыми переулками к себе домой. Там выпивка продолжилась. Витька целовал Риту, а потом как провалился в глубокий сон – его опоили чем-то…
Очнулся он поздно, под каким-то забором. Вырученных за сало денег не было. Преисполнившись злобой на городских прохиндеев, Витька по пути к автобусной станции завязал драку с несколькими подвыпившими мужиками и стал бить их своим флотским ремнём, в чью бляху был залит свинец. От его ударов свалилось трое-четверо человек, а потом и один из прибежавших на шум милиционеров. Потом Витьку схватили и отвезли в КПЗ.
Василий Шукшин, автор рассказа «Материнское сердце»
Утром о несчастье сообщили Витькиной матери в деревне. Сказали, что сына теперь точно посадят. Мать заметалась по селу. Муж и старший из пятерых её сыновей погибли на войне. Дочь умерла от голода в тяжёлом 1946 году. Ещё два сына, спасаясь от того же голода, ушли по вербовке в ФЗУ и уехали далеко от дома. Витька был самым младшим. Мать выходила его из последних сил: все распродала, осталась нищей, но выходила…
С занывающим сердцем мать кинулась теперь в город. Войдя в милицию, она упала на колени и просила «простить» сына. Но сидевший за столом начальник объяснил ей, что раненые Витькой люди находятся в тяжёлом состоянии. Закрыть такое дело нельзя при всём желании. Мать плакала и молила, так что даже у милиционеров под конец пробудилось нечто вроде жалости. Суровый начальник потеплел и посоветовал ей сходить к прокурору.
Прокурор внимательно выслушал мать и разъяснил ей случившееся с научно-юридической точки зрения. «По-человечески все понятно, но есть и высшие соображения». Тех, кто нашкодил, нужно наказывать, иначе невозможно будет поддерживать порядок. Но материнское сердце не желало смиряться с неизбежным. Она спросила у прокурора, есть ли кто «повыше него». Тот ответил: есть краевые организации. Но ехать туда не советовал: всё равно бесполезно; скажут то же, что и он сам. По просьбе матери прокурор разрешил ей свидание с сыном. Несмотря на разъяснения прокурора, мать верила, что есть добрые люди, которые обязательно ей помогут. И она разобьётся, но найдёт этих добрых людей.
Мать вернулась в милицию. Там прочитали записку от прокурора и повели старую женщину в КПЗ. Увидев мать, Витька, сидевший в камере один, вскочил с нар. Его мелко трясло.
Мать с замиранием сердца смотрела своего ребёнка, виноватого и беспомощного. Узнав, что раненый им милиционер лежит в больнице, Витька сказал: дадут лет семь, не меньше. «Все прахом! Все, вся жизнь кувырком!» – кричал он, ходя по камере. Глядя на отчаяние сына, мать какой-то интуицией поняла, что она сама ни за что не должна поддаваться такому же чувству.
Она рассказала Витьке про свой разговор с прокурором. Но скрыла, что тот убеждал её в безнадёжности дела. Мать наоборот стала уверять сына: прокурор намекнул, что краевые организации могут оказать большую помощь. Поэтому она возьмёт у деревенского начальства наилучшие «карактеристики» на Витьку, продаст все натканные ею к его свадьбе холсты, поедет в край и добьётся, чтобы сыну дали не больше года. «Спаси тебя Христос», перекрестила она Витьку, когда вошедший милиционер велел заканчивать свидание.
Выйдя из камеры, мать ничего не видела от слёз. Но она знала: если ею завладеет отчаяние, то всё пропало – поэтому надо не раздумывать, а действовать. И мать действовала. В тот же день она вернулась в деревню за «карактеристиками», а после обеда поехала в «краевые организации». Её вело материнское сердце. Она верила, внушала себе, что добрые люди помогут…
