Исключительный успех выпал на долю второй части комедийной трилогии Бомарше – «Безумный день, или Женитьба Фигаро». (О первой части – см. «Севильский цирюльник» – анализ.)

Перед нами снова Фигаро. Но теперь это уже не севильский цирюльник, устраивающий любовные дела молодого аристократа. Управляющий замком графа Альмавивы, он вступает теперь в конфликт со своим господином.

Граф Альмавива обрисован чертами, типичными для дворян той эпохи. Ему уже давно наскучила Розина, завоевать которую ему помог в свое время Фигаро. Всем в замке известны его легкомыслие и распущенность. Он ухаживает за маленькой дочкой садовника Фаншеттой, он пытается соблазнить Сюзанну, невесту Фигаро. На его стороне сила и власть.

Альмавива, однако, изображён не столько злодеем, сколько мелким и ничтожным в побуждениях и действиях человеком.

Умный и энергичный Фигаро противостоит ему как человек из народа, как представитель новой эпохи, идущей на смену «старому порядку». Сохраняя внешнюю почтительность, он глубоко презирает этого аристократа.

«Вы себя считаете великим гением, потому что вы вельможа!.. Знатность, богатство, положение, высокие должности – вот источники подобного высокомерия! Что вы сделали, чтобы иметь столько благ? Вашим единственным трудом было – родиться. На самом деле вы человек довольно заурядный, тогда как мне, черт возьми, затерянному в темной толпе, мне, только для того чтобы прокормиться, пришлось проявить больше знаний и сообразительности, чем их было потрачено в течение ста лет на управление всеми Испаниями. И вы хотите тягаться со мной!..» – так звучит знаменитый монолог Фигаро, преувеличенный и напыщенный.

Когда граф говорит Фигаро, что он мог бы выдвинуться на службе благодаря способности и уму, Фигаро отвечает: «Выдвинуться благодаря уму? Ваше сиятельство, смеетесь надо мной. Будь посредственностью, низкопоклонствуй и добьешься всего».

В XII сцене III акта комедии дается картина тогдашнего суда. Глуповатый, заикающийся судья Бридуазон никак не может понять, чего от него хотят. Истица (Марселина) в нетерпении восклицает: «Что же это такое? Как, и вы будете нас судить?» Ответ Бридуазона характерен: «Зачем же я покупал свою должность?» Должность судьи в то время продавалась, и ни личные способности, ни моральные качества, ни юридические познания при этом не играли большой роли. «А закон, – говорит Фигаро, – снисходителен к сильным мира и суров к людям маленьким».

Поставленная в апреле 1784 г., за пять лет до начала французской революции, комедия Бомарше вызвала восторг. Зрители аплодировали не столько игре актеров, сколько шедшим в русле тогдашней идейной моды репликам Фигаро. Даже и знатные люди в театрах смеялись, когда над представляемым на сцене графом одерживал победу «умный плебей».

Чрезмерный просветительский оптимизм получил у Бомарше одно из самых ярких воплощений. Увы, дальнейший ход французской революции с её кровавым террором дочиста развеял большинство «философских» иллюзий о «гуманизме простонародья», о духовном превосходстве плебса над знатью, о бесспорных преимуществах народовластия над монархией.