Алкей (около 626/620 – после 580 до Р. Х.)
О, лира, друг певца.
Впервые пела ты Лесбоса гражданину,
И, храбрый, он в бою иль у прибрежных волн,
С тобою забывал доспехи и пучину,
привязывая челн.
В честь Либера и муз ты издавала голос,
Венеру славил он и мальчика при ней,
И Лика, юноши-красавца, черный волос
И черных блеск очей.
(Гораций. Оды. I, 32)
Древнегреческая поэзия и отдельные отрасли эллинской народности
Ионическое племя, наиболее передовое из всех других греческих племен и особенно отличавшееся в поэзии, обращаясь преимущественно к миру внешнему, создало и наиболее соответствующие такому мировоззрению поэтические формы – эпос, элегию и ямбы; развитие же лирической поэзии в тесном смысле этого слова, т.е. поэзии песенной, сопровождаемой аккомпанементом лиры или других музыкальных инструментов, поэзии, в которой полнее всего выражаются внутренние движения души, досталось на долю двум другим племенам – эолянам и дорянам. Одна отрасль лирики, песни одноголосные, развивалась преимущественно у эолян; другая – песни хоровые – преимущественно у дорян, отчего и произошло название лирики эолийской и дорической. Эоляне и доряне, в противоположность внешнему миросозерцанию ионян, отличались большею сосредоточенностью задушевностью и глубиною чувства, вследствие чего они имели особенную способность к лирике в собственном смысле этого слова, к поэзии сердца; но так как эоляне отличались такою же восприимчивостью и подвижностью, как и ионяне, а у дорян этого качества не было, то эолийская лирика, самыми выдающимися представителями которой были поэт Алкей и поэтесса Сапфо, достигла высшей степени процветания ранее дорической.
Сапфо и Алкей. Картина Л. Альма-Тадема, 1881
Поэты Лесбоса
Эолийское племя, родное для Сапфо и Алкея, было наиболее чувственное и материальное из всех греческих племен; оно отличалось особенно страстным характером и, стремясь к удовлетворению этой страстности, легко увлекалось неудержимою жаждою наслаждений и грубой заносчивостью. В этих недостатках справедливо упрекали эолян фессалийских, беотийских и малоазиатских; но эоляне лесбосские в этом отношении выгодно отличались от своих соплеменников, может быть, и вследствие того, что на острове Лесбосе, родине Алкея и Сапфо, эолийское племя смешалось с ионическим. В эпоху переселений эоляне, высадившись на этот остров под предводительством Пентила, нашли там ионян, еще ранее переселившихся туда, и смешались с ними, но так, что эолийский элемент был преобладающим. Как в прежнее время смешение эолян с ионийцами в Смирне много содействовало высокому развитию эпической поэзии, так, по-видимому, и на Лесбосе оно имело такие же последствия. На Лесбосе с особенной любовью развивалась музыка, к которой эолийское племя было очень способно; благодаря этому, сильный и восприимчивый дух народа получил возможность, поднявшись до высшего уровня умственного развития, создать в творчестве Алкея и Сапфо, художественную лирику.
Лесбос, лежащий в бухте Адрамиттенского залива, близ эолийского берега, к юго-западу от Троады, был после Эвбеи самым большим из островов греческого архипелага. Его береговая линия, богатая заливами, имела, по Страбону, протяжение в 1100 стадий. Прорезанный довольно высокими горами, этот привлекательный остров отличался мягким, здоровым климатом, довольно умеренным, вследствие морских ветров, и значительным плодородием. Он был богат хлебом, маслом и смоквами, а огненное лесбосское вино считалось одним из лучших и знаменитейших вин в древности. Виноград рос на острове в чрезвычайном изобилии, и не так, как в других местах, обвиваясь вокруг деревьев и тычинок, а как плющ, расстилаясь по земле, так что, как говорит один древний писатель, даже малое дитя, протянув ручонки из своей колыбели, могло наслаждаться дарами Вакха. Население этого богатого и прекрасного острова было деятельно и энергично, пока не поддалось влиянию роскоши и веселой жизни; богатые промышленные города, среди которых первое место занимала Митилена, один из прекраснейших и богатейших городов Греции, пользовались своим благоприятным положением на удобном морском берегу и вели обширную торговлю. Земляки Алкея, лесбосцы, были смелые мореплаватели, не боявшиеся пускаться в отдаленнейшие моря, и владели таким флотом, с которым едва ли мог посоперничать какой-нибудь другой. Большая часть греческих колоний в Троаде была основана ими, и они долгое время господствовали почти над всей этой областью.
Эпохой высшего процветания и могущества Лесбоса был VII и первая половина VI века до Р. Хр.; к этому же времени относится и особенное развитие на острове музыки и поэзии. Лесбос с древнейших времен считался островом певцов. Когда фракиянки в своем вакхическом бешенстве растерзали божественного певца Орфея и бросили его голову и лиру в реку Гебр, волны реки донесли их до моря, а волны морские – до острова Лесбоса, где голова Орфея была погребена и в честь его построен храм. В посвященной ему роще даже и соловьи пели лучше, чем где-либо. Вследствие этого и лесбосская лира звучала лучше и приятнее всякой другой. На Лесбосе жил преобразователь греческой музыки Терпандр (680–640 до Р. Хр.). Услышав однажды на пиру у лидийцев звуки струнного двухоктавного инструмента пектиса, он сделал по образцу его четырехструнный форминкс и семиструнный барбитон и основал новую систему музыки, в которой каждый тон имел свое особое назначение и свой особый характер. Своими гимнами, религиозными песнями с аккомпанементом кифары он несколько раз побеждал других певцов на карнейских играх в Спарте и на пифийских в Дельфах, и своею чудною игрою даже успокоил однажды восстание, вспыхнувшее в Спарте во время мессенской войны. После него на Лесбосе жил Арион из Метимны (630–585 до Р. Хр.), первый из певцов своего времени, изобретатель вакхических хоров, который много содействовал развитию греческой хоровой песен и музыки и довел это искусство до совершенства. Но ему нисколько не уступают великие представители мелодической поэзии – Алкей из Митилены и современница его Сапфо, из Митилены же.
Сапфо и Алкей. Рисунок на античной вазе. Ок. 470 до Р. Х.
Биография Алкея
В мелодической или эолийской лирике поэт высказывал прежде всего свои субъективные, личные мысли и чувства, вызванные его положением. Чувства гнева и ненависти, радости и горя, дружбы и любви, самые задушевные помышления высказывались открыто и смело, с пылкой страстностью, свойственной эолийскому племени. Эти чувства, волнующие душу поэта, не могли выражаться рапсодически, спокойным, равномерным ладом элегии; естественным выражением их была песня с изменяющимся размером стиха, в котором через определенные промежутки сильно взволнованный дух как будто несколько успокаивался. Так образовалась мелодическая строфа эолийских лириков. Она состоит из одного, несколько раз повторяющегося, короткого стиха, к которому присоединяются два или три стиха другого размера. Эти лирические стихи и пелись одним голосом под аккомпанемент струнного инструмента. У первого великого лирика, Алкея, все поэтические произведения служат отражением современной ему жизни и самым тесным образом связаны с личными отношениями и судьбою поэта. Его песни были зеркалом его жизни. Жаль, что из них до нашего времени сохранились только небольшие отрывки.
Алкей жил в конце VII и в первой половине VI столетия до Р. Хр., в то время, когда его родной город Митилена был сильно потрясен бурными волнениями. С тех пор как царская власть потомков Пентила была свергнута аристократами, эти аристократы захватили правление в свои руки; но в VII столетии народ уже стал сознавать свою силу настолько, что мог решиться на борьбу с аристократией из-за власти. В Митилене произошло то же, что и во многих других городах: во главе недовольного народа стали честолюбивые властолюбцы, которые с помощью народа уничтожили господство знати и сами сделались монархами, тиранами. Так, около 620 года, правителем Митилены сделался Меланхр. Алкей, происходивший от одного из знатнейших аристократических родов, принимал довольно значительное участие в событиях этого бурного времени, и вместе со своими братьями Антименидом и Кикисом стоял во главе аристократии во время её борьбы с народом и тиранами. Это была натура сильная, рыцарственная, но беспокойная, упорная и страстная, – настоящий аристократ со всеми достоинствами, недостатками и предрассудками своего сословия. Знатный и гордый, Алкей смотрел свысока на все, что считал себе неравным, упорно и энергично защищал традиционные сословные привилегии, не желая спокойно относиться к требованиям времени. Война и сражения были для Алкея удовольствием, опасности и приключения влекли к себе смелого воина, который всегда был готов взяться за меч. Но кроме меча, у Алкея было еще и другое оружие – его песни; ими он также пользовался для поддержки своего сословия.
С лирой и мечом сражался Алкей против тирана Меланхра. Поэт и двое его братьев соединились тогда с Питтаком, сыном Геррадия, который происходил из простого народа и впоследствии играл весьма важную роль в истории Лесбоса; вместе с ним они участвовали в вооруженном восстании аристократов. Восстание окончилось успешно: Меланхр был убит (612 г. до Р. Хр.). В то время, когда аристократы готовились к войне с Меланхром, воинственный Алкей в одном из своих стихотворений с особенным удовольствием описывал свое оружие:
«Ах, как блестит вся комната медью; в большой зале кругом висят шлемы, отражая в себе солнечные лучи, и на шлемах грозно развеваются белые конские хвосты, приятное украшение героя. Высоко на гвоздях развешаны блестящие медные поножи, прочная защита от неприятельского копья; и новые панцири в порядке лежат на полу вместе с медным щитом; звенит эвбейская сталь; много здесь и перевязей, и верхней одежды, пригодной для военного пира; так будем же помнить, где готовились мы на храбрый бой».
Но, говорит Алкей своим боевым товарищам, одного прекрасного оружия недостаточно; главное дело в мужестве и храбрости:
«Мужество – крепкая ограда государства; блеск золотого оружия не поразит врага».
Победа над Меланхром не оправдала однако же надежд аристократии. За нею последовала новая ожесточенная борьба между партиями, которая привела город на край гибели. Аристократия стремилась к прежней власти, народ хотел уничтожить привилегии знатных родов. Некоторые хотели снова учредить монархию с Мирсилом во главе. В это то время Алкей написал знаменитую песню, которой подражали впоследствии Гораций и другие. В ней он сравнивает город, находящийся в опасности, с кораблем, гонимым бурей:
Пойми, кто может, буйную дурь ветров!
Валы катятся — этот отсюда, тот
Оттуда... В их мятежной свалке
Носимся мы с кораблем смоленым,
Едва противясь натиску злобных волн.
Уж захлестнула палубу сплошь вода;
Уже просвечивает парус,
Весь продырявлен. Ослабли скрепы.
Но — злейший недуг — голову выше всех
Гребней подъемля, новый чернеет вал,
Беду суля и труд великий,
Прежде чем в гавань корабль войдет.
Опасения, высказанные Алкеем в этих стихах, исполнились. Вода широкой волной хлынула в корабль, власть досталась Мирсилу – человеку, «в сравнении с которым Меланхр был достоин всякого уважения». Но он властвовал недолго, и около 610 г. был убит. Алкей торжествовал:
«Теперь давайте пить и вольною ногою
О землю ударять: Мирсил, наш враг, убит».
После падения Мирсила аристократия, по-видимому, снова стала господствовать в Митилене. Но государство, и без того потрясенное внутренними раздорами, впуталось теперь еще и во внешнюю войну. В это время афиняне, рассчитывая, вероятно, на слабость митиленцев, отняли у них, под начальством полководца Фринона, старую колонию Сигион, на берегу Троады, и заняли этот город. Митиленцы не хотели уступать этого важного пункта, защищавшего вход в Геллеспонт, владение которым было необходимо для плавания по Эвксинскому Понту; они укрепили близлежащий город Ахиллейон и оттуда стали нападать на афинян, бывших в Сигионе. Но митиленские аристократы вели эту войну неудачно. В одном сражении, в котором митиленцы были разбиты, Алкей сам бросил свое оружие. Тут он поступил как Архилох, с которым он был сходен по характеру. В сознании своего достоинства, Алкей не стыдится этой неудачи и, радуясь, что ему удалось избежать смерти, откровенно сознается, что афиняне повесили его оружие, как победный трофей, в храме Афины в Сигионе. В оде к своему другу Меланиппу Алкей говорит:
«Будь вестником моим и расскажи,
Что сам Алкей избавился от смерти,
Но должен был с оружием проститься,
И что косматый шлем его врагами
Повешен в храме, как трофей победный».
Алкей и Питтак
Следствием этой неудачной войны было то, что в 606 г. народ избрал в стратеги своего любимца Питтака. Афинский полководец Фринон, человек сильный и неоднократно побеждавший на олимпийских играх в беге и борьбе, вызвал его на поединок. Питтак принял вызов и убил Фринона. Рассказывают, что он накинул на противника сеть и, опутав его ею, заколол мечем.
Питтак, истинный патриот и один из немногих безукоризненных людей, известных в истории, в прежнее время действовал заодно с Алкеем и митиленскими аристократами против Меланхра, но не для того, чтобы утвердить господство знати, а для того, чтобы освободить свой родной город от власти тирана; поэтому в следующей затем борьбе партий, в которой знать имела в виду только своекорыстные цели, он отделился от Алкея и выступил против аристократов, как защитник прав народа. Таким образом, он сделался противником Алкея, который, увлекаясь духом своей партии, возненавидел великого гражданина и стал позорить и унижать его в своих песнях. Теперь же, когда Питтак победил Фринона в войне, которая для аристократов была только рядом позорных поражений, когда Питтак приобрел всеобщее уважение, когда сила народа под влиянием этого гражданина стала все более и более возрастать, Алкей еще более возненавидел его и постоянно нападал на него в своих стихотворениях. Алкей, богатый аристократ, наслаждаясь всеми радостями жизни среди роскоши и блеска, смеялся над низким происхождением Питтака (Питтак был сын фракийца и одной знатной лесбиянки), над его бедностью и простым, «мещанским» образом жизни; он потешался над фигурою и манерами этого человека, который не имел возможности усвоить себе при помощи гимнастики грацию движений. Некоторые бранные эпитеты, с которыми Алкей в своих стихотворениях обращался к Питтаку, сохранились; по ним можно судить, как страстно ненавидел он своего противника. Алкей придумывает новые слова, чтобы повыразительнее оскорбить Питтака; называет его хвастунишкой (Γαύραξ), замарашкой (Άγάσυρτος), так как его одежда не всегда чиста, – темным бражником (Ζοφοδορπίδας), так как он ужинает при дурном освещении, между тем как знатные люди пировали обыкновенно в ярко освещенных залах, – брюханом, толстопузым (Φύσκων, Γάστρων), руконогим (Χείροπόδης) и ползуном (Σαράπους), так как у него, вследствие ран, полученных им в сражениях, одна нога тащилась по земле.
Алкей ничего так не боялся, как того, что Питтак сделается новым тираном:
…Пусть злорадетель родины свергнут им:
Меланхр низвергнут! Но низвергатель сам
Попрал тирана, чтоб тираном
Сесть царевать над печальным градом.
Около 596 г. народная партия действительно одержала полную победу, и аристократия была изгнана; изгнанники, во главе которых стоял Алкей со своим братом Антименидом, решились силою добиться своего возвращения в город; тогда опасения поэта, по-видимому, осуществились: народ в 590 г. поставил во главе государства Питтака, вручив ему неограниченную власть. Он был сделан айсимнетом (владыкою) с поручением не только защищать государство против внешнего врага, но и умиротворить вражду внутреннюю и водворить в государстве новый порядок. Лучшего человека для такого дела митиленцам не надо было и желать. Диодор говорит о нем: «Питтак был не только достоин удивления за свою мудрость, но это был такой гражданин, какого на Лесбосе никогда еще не бывало, да никогда и не будет, хотя этот остров и производит все больше вина, которое год от году делается все лучше. На войне он отличался своею храбростью, всегда точно исполнял свои обещания, был любезен в обращении и незлопамятен, отличался старательностью и энергиею в деле законодательном и презирал деньги и богатство. Но Алкей презрительно восклицал:
«Всенародным судом
отдали вы
родину бедную,
Злополучный наш град,
в руки — кому ж?
Родины пасынку!
Стал тираном Питтак,
города враг,
родины выродок»
Питтак прежде всего позаботился о том, чтобы прекратить внешнюю войну. По его предложению, война, веденная из-за Сигиона с Афинами, где в то время пользовался огромным авторитетом Солон, была окончена третейским судом коринфского тирана Периандра, который решил, что афиняне должны владеть Сигионом, а митиленцы – Ахиллейоном. Против изгнанных аристократов Питтак действовал так энергично, что они оставили всякую надежду на свое возвращение в город. Брат Алкея Антименид отправился искать приключений и поступил на службу к вавилонскому царю Навуходоносору. В качестве предводителя конницы, он принимал участие в походах этого царя в Сирию, в разрушении Иерусалима и осаде Тира. В этой войне он оказал вавилонянам важную услугу – убил в поединке неприятельского великана и в награду получил почетный меч. Впоследствии Алкей вспомнил об этом в одном из своих стихотворений и с гордою радостью приветствовал возвратившегося брата:
«На край света ходил ты и оттуда вернулся домой с мечом, рукоять которого сделана из слоновой кости и золота; ты со славою завоевал этот меч, как союзник Вавилонии, которую твоя рука спасла от беды: ведь ты в честном бою поразил царского телохранителя, ростом чуть не в пять локтей».
Алкей сам во время своего изгнания также странствовал по свету. Он пустился по морю в Египет. Здесь, тоскуя по родине, Алкей, говорят, вытерпел много горя, нужды и неприятностей; он, по словам Горация, много пел о бедствиях мореплавания и о тягости изгнания. К этому же времени относятся, вероятно, и жалобы Алкея на бедность:
«Бедность – ужасное, невыносимое горе, властвующее над людьми вместе с мрачным отчаянием».
С горечью вспоминает Алкей слова Аристодема: «Деньги – сила» и прибавляет: «Бедняк не может быть благородным и уважаемым».
В то время как Алкей скитался на чужой стороне, Питтак всеми силами старался водворить у себя на родине спокойствие и порядок при помощи нового законодательства. Он действовал с благоразумной уверенностью, подобно своему современнику Солону, афинскому законодателю. Хотя он и стоял во главе народной партии, однако не учредил в Митилене демократии, но создал управление смешанное, которым были довольны и аристократы, и народ. Когда он таким образом устроил государство, доставил ему безопасное положение и успокоил умы, тогда он дал общую амнистию и позволил возвратиться на родину всем изгнанникам, в том числе и Алкею, который так много оскорблял его и словом, и делом. Рассказывают, что Алкей попал однажды к своему врагу Питтаку, но тот отпустил его, сказав: «Прощение лучше наказания». Питтак правил Митиленою десять лет (590–580); затем добровольно сложил с себя власть и жил в качестве частного человека. Он умер в 570 г., 70 лет от роду. Когда умер Алкей, мы не знаем. Последние годы своей жизни он провел, вероятно, на Лесбосе; но неизвестно, помирился ли он с Питтаком. Хотя Алкей, в одном из своих стихотворений, и говорит, что «страсти стареются после всего», но к чести его следует предположить, что он, убедившись в благородном бескорыстии Питтака, признал его величие и заслуги и отказался от своей ненависти к нему. Впоследствии митиленцы почтили одинаково обоих своих великих сограждан, разделенных жизнью. В Париже находится митиленская монета, на одной стороне которой изображен Алкей, а на другой – Питтак.
Стихи Алкея
Политические стихи Алкея, в которых он, по словам Горация, пел «о битвах и низвержении тиранов, о бедствиях войны, мореплавания и изгнания», назывались στασιωτικά, революционными песнями, и особенно уважались в Греции за редкую энергичность мыслей, за художественное изображение пылкой страсти, за язык, в котором, по выражению Дионисия Галикарнасского, соединялась возвышенность с краткостью, любезность с силою, полнота с ясностью. Об этих бурных стихах Гораций (Carm. II, 13) говорит, что если бы Алкей пел их в мире теней, то тени слушали бы их с восторгом:
«Не диво, если, тебя заслушавшись,
Смирится Цербер, ада трехглавый страж,
И змеи в волосах Медузы,
Песням внимая, шипеть перестанут.
При звуках лиры дивночарующей
Забудет Тантал муку кромешную.
И Орион свою охоту
На львов и диких вепрей оставит».
Алкей владел стихом с гениальным искусством. Названная по его имени алкеевская строфа, которую он преимущественно употреблял в своих стихотворениях, прекрасно выражает его порывистый и гордый характер.
Та же мужественная сила и свежесть, вместе с любезностью и приятностью, выражается и в тех стихах Алкея, которые относятся к общественной жизни и посвящаются вину и любви. Алкей по природе был склонен к наслаждениям, как настоящий эолийский аристократ. Лесбосская знать любила покутить и пображничать, тем более, что Вакх благословил Лесбос своими изобильными дарами. Алкей любил вино, как настоящий представитель своего сословия. Во всех обстоятельствах жизни, на войне и в мире, в радости и горе, он обращается к вину, которое веселит сердце и прогоняет тоску. «Не сади ни одного дерева, пока не посадишь виноградной лозы», восклицает Алкей в стихах и весело готовится к праздничному пиру:
Не горюй же о смерти, друг.
Ты же ропщешь, – к чему?
Плачь не плачь – неминуем путь.
Нам без жалоб терпеть
Подобает утрату. Пусть
Свирепеет буран
И безумствует север. Мы
Будем пить и хмелеть:
Нам лекарство от зол – вино.
И в старости, возвратившись на родину из тяжкого изгнания, Алкей не отказывался от этого наслаждения. Старец, готовясь к пиру, говорит рабам:
«На поседевшую голову, много встречавшую горя,
Вы возложите душистый венок».
При всяком случае он находит возможность призвать друзей на пир. Летний зной удушлив и несносен. Согласно стихам Алкея, только вино может избавить от него:
«Пейте вино, друзья! Высоко на небе сияет
Солнце, удушливый воздух томит, затрудняя дыханье;
В чаще кустов распевает кузнечик веселые песни;
Бог лучезарный бросает на землю палящие стрелы;
Пейте друзья!»
Зимою, во время мороза, по мнению Алкея, следует согреваться вином:
«Дождит Отец-Зевс с неба ненастного,
И ветер дует стужею Севера;
И стынут струйки дождевые,
И замерзают ручьи под вьюгой.
Как быть зимой нам? Слушай: огонь зажги,
Да — не жалея — в кубки глубокие
Лей хмель отрадный, да теплее,
По́-уши в мягкую шерсть укройся.».
Затем является весна, и Алкей в стихах зовёт к веселью и наслаждениям:
«Чувствую я приближенье царицы – весны цветоносной;
Так позовите ж ко мне поскорее любезного друга
Менона – он, ведь, готов разделить со мною трапезу;
Да напитком чудесным наполните чаши до края»
Наступает вечер, – давайте вина:
«Будем пить, – ведь ночь приближается, солнце заходит;
Кубок заветным наполнив вином, в круговую мы пустим.
Влагой целительной нас одарил сын Зевса великий,
Влагой, дающей смертным забвение бедствий; скорей же
Кубок налейте, и дружно до дна его осушайте»
Вино дорого Алкею не только как приятный напиток, приносящий веселье и прогоняющий заботы, – он уважает вино еще и за то, что «в вине истина», что «вино – зеркало души».
Кроме Вакха, Алкей служил и Афродите, и её сыну; но из его эротических песен до нас дошло лишь несколько незначительных отрывков Вино и любовь украшают его жизнь; они приносят ему утешение в горестях, хотя он и не унижается до распутства: для этого его ум слишком силен и свеж:
«И храбрый, он в бою иль у прибрежных волн
За лирой забывал доспехи и пучину,
Привязывая челн.
В честь Либера и муз он возвышал свой голос.
Венеру славил он и мальчика при ней,
И Лика, юноши-красавца, черный волос
И черных блеск очей».
(Перевод Афанасия Фета)
Алкей писал также гимны и пэаны в честь богов. Эти стихотворения отличались богатством и привлекательностью поэзии, возвышенностью слога и изобразительностью. Наиболее замечательным из них был, может быть, пэан в честь Аполлона, содержание которого передано Гимерием (Or., XIV, 10). В этом стихотворении Алкей излагает дельфийскую легенду, по которой Аполлон зимою находится на дальнем севере, в гиперборейском крае, где вечно царствует весна; но лишь только в Элладе наступает теплое, цветущее время года, он является в Дельфы. «Когда Аполлон родился, говорит Гимерий словами Алкея, Зевс дал ему золотую повязку и лиру, дал ему колесницу, везомую лебедями, и послал его в Дельфы, к источнику Касталии, чтобы оттуда он возвестил эллинскому народу о справедливости и законности. Но Аполлон, став на колесницу, велел лебедям везти его к гипербореям. Дельфийцы поставили треножник и, став вокруг него, запели пэан, приглашая бога к себе. Аполлон жил в гиперборейской стране целый год; но затем приказал своим лебедям везти его в Дельфы. Он прибыл туда среди прекрасного лета, и все время, пока он там находился, лира весело звучала, соловьи пели прекрасные песни, ласточки и кузнечики восхваляли бога, Кастальский ключ журчал своими серебристыми струями, и Кефис вздымал свои могучие волны».
Алкей был поэт весьма плодовитый; чуть не каждая мысль выражалась у него в стихе. Александрийские грамматики разделили его произведения на 10 книг; но они почти все погибли, главным образом, оттого, что все его стихотворения были написаны на эолийском диалекте, который впоследствии сделался непонятным. Из римских поэтов Алкею особенно подражал Гораций; но при всем своем таланте римский лирик далеко уступает лесбосскому в правдивости и глубине чувства.
