В лице героев романа «Рудин» Басистова и Натальи Ласунской изобразил Тургенев таких людей, сердца который – благодатная почва для «доброго семени». В них есть та воля, которая спасет это семя и поможет ему возрасти. Оба они, как раз, такие «слушателя», которых любил Рудин, – их доверчивость честность и легкая возбуждаемость окрыляли его вдохновение; в обществе таких людей он всегда произносил наиболее блестящие «импровизации» – оттого они, вероятно, больше других и выносили пользы из общения с ним. Басистову говорил он о необходимости служить человечеству, о святом призвании учителя и пр. Наташу, должно быть, он тоже призывал к «служению»; указывал, что ей стыдно оставаться «кисейной барышней»; быть может, даже говорил он ей модные, в его время, речи об эмансипации женщины, об освобождении её от устарелых условностей и традиций...
Рудин. Художественный фильм по роману Тургенева
Наталья, существо более глубокое, чем Басистов, серьезно усвоила речи Рудина. Подобно Татьяне Лариной, она в семье, до встречи с Рудиным, вела уединенную жизнь, замкнувшись в себе, питая свой дух книгами. Глубоко вдумчивая, рано приучившая себя разбираться в жизни, она давно чувствовала недовольство той показной «культурной» жизнью, которой жила её мать, – давно стала мечтать о жизни более содержательной, богатой впечатлениями, серьезными порывами и чувствами.
Но из одних книг, конечно, она не могла бы почерпнуть той силы духовной, которая необходима ей для того, чтобы начать новую жизнь, – для этого ей нужно живое, «вдохновенное слово». Это слово она и услышала от Рудина. И, увлеченная им, она уже готова была «слово» претворить в «дело» – готова была оставить семью и начать «новую жизнь» на пользу человечества, рука об руку, с любимым человеком. Но в самый решительный момент тот отступился, оробел... И мечты Наташа поблекли, а с утратой веры в человека померкла её вера и в самое «дело»...
Это столкновение с Наташей для Рудина имело тоже большое значение: быть может, никогда раньше он не убеждался с такою очевидностью, что его «слово» далеко от «дела». И вот, после этой встречи с энергичной девушкой, решительно потребовавшей от него отчета, он пытается вступить на практическую почву...
О таких женщинах, как Наташа, дореволюционный критик Александровский говорит:
Еще в евангельском рассказе о посещении Христом Марфы и Марии впервые намечены два основных женских типа, повторяющихся с различными видоизменениями, в истории человечества, независимо от тех или иных форм государственной и семейной жизни. Один из них – евангельская Марфа – существо в большей или меньшей степени, удовлетворенное тем, что дала ей судьба, и стремящееся создать свое счастье путем приспособления к установившимся формам жизни признаваемым чем-то незыблемым. Совсем иной представляется Мария. Она чужда окружающей ее жизни и людей, с которыми у неё нет ничего, или очень мало общего, – она рвется к иным, лучшим, как ей кажется, условиям существования. Нужды нет, что порою она не знает, в чём это лучшее и где искать его; она всё же не может удовлетвориться тем, что вокруг неё, и жадно стремится к тому, что, по её мнению может наполнить её внутренний мир.
Первый тип может быть назван «консервативным», ибо он не содействует дальнейшему развитию жизни: второй – наоборот – «прогрессивным»... Это (существа) – «взыскующие града», стремящиеся выйти из заколдованного круга мертвящих традиций, мечтающие о новой жизни. Насколько обыденны, заурядны, порою пошлы женщины первого типа, настолько привлекают к себе внимание Марии, ибо у них всегда идет напряженная работа ума, чувства и воли, их внутренний мир отличается большим богатством и разнообразием. Неудивительно поэтому, что наша писатели, как и все, впрочем, другие, с особенною любовью останавливались на изображении женских типов, могущих быть отнесенными к разряду «прогрессивных». Наиболее видными представительницами этого типа русских женщин у Тургенева служат Наташа («Рудин»), Лиза («Дворянское гнездо»), Елена («Накануне») и Марианна («Новь»).
