В полчаса с небольшим добрые кони перенесли Чичикова к имению генерала Бетрищева. Чичиков приказал доложить о себе и был проведен к Бетрищеву в кабинет. Генерал поразил его величественной наружностью, мужественным лицом и толстой шеей – это был один из тех картинных генералов, которыми так богат был знаменитый 12-й год.
Генерал Бетрищев заключал в себе при куче достоинств и кучу недостатков. В решительные минуты он мог проявлять великодушие, храбрость, щедрость, ум, но сочетал с этим капризы, честолюбье и самолюбие. Он был поборник просвещения и любил блеснуть знанием того, чего другие не знают, однако не любил людей, которые знают что-нибудь, чего не знает он. Воспитанный полуиностранным воспитаньем, он хотел сыграть в то же время роль русского барина. От голоса до малейшего телодвиженья, в нем всё было властительное, повелевающее, внушавшее если не уважение, то, по крайней мере, робость.
Чичиков сразу понял, что это за человек. Наклоня почтительно голову набок и расставив руки на отлет, как бы готовился приподнять ими поднос с чашками, он изумительно ловко нагнулся перед генералом и сказал: «Питая уваженье к доблестям мужей, спасавших отечество на бранном поле, счел долгом представиться лично вашему превосходительству».
Генералу это понравилось. Он сразу разговорился с Чичиковым и спросил, где тот служил. Чичиков ответил, что служба его текла по разным местам, но везде – как судно среди волн, от интриг многочисленных врагов, которые покушались даже на его жизнь. «Теперь же я остановился у вашего соседа Тентетникова, который весьма раскаивается в прежней ссоре с вашим превосходительством, ибо умеет ценить мужей, спасавших отечество».
– Да что ж он? Да ведь я не сержусь! – сказал смягчившийся генерал.
Чичиков тут же рассказал ему, что Тентетников пишет серьёзное сочинение.
– Какое же?
Чичиков замешкался, не зная, что ответить, и вдруг вымолвил:
– Историю о генералах 12 года, ваше превосходительство.
Мысленно он при этом чуть не плюнул и сказал себе: «Господи, что за вздор такой несу!» Но Бетрищев сразу оживился и стал удивляться:
– Почему ж Тентетников не приедет ко мне, я мог бы дать ему много любопытных материалов.
Тут как раз открылась дверь, и вошла Улинька, поразившая Чичикова миловидностью и красотой.
– Рекомендую вам мою баловницу! – сказал генерал. – Улинька, Павел Иванович сообщил сейчас мне, что сосед наш Тентетников совсем не такой глупый человек, как мы полагали. Он занимается историей генералов двенадцатого года.
Улинька сказала, что она раньше не считала Тентетникова глупым. Она ушла к себе, а генерал осведомился у Чичикова:
– Ведь ты, надеюсь, обедаешь у меня?
Чичиков, в противность Тентетникову не стал обижаться на слово ты. Тем временем явился камердинер с рукомойником.
– Ты мне позволишь одеваться при себе? – спросил Бетрищев у Павла Ивановича.
– Не только одеваться, но можете совершить при мне всё, что угодно вашему превосходительству.
Генерал стал умываться так, что вода и мыло летели во все стороны. Заметив его благорасположение, Чичиков решил перейти к главному делу.
– Ваше превосходительство, – сказал он, когда камердинер вышел. – У меня есть дядя, дряхлый старичишко. У него имение в триста душ, коего я единственный наследник. Но дядя – человек странный и не хочет завещать мне своё поместье, говоря: пусть племянник вначале докажет, что он не мот, а надёжный человек. Пусть сам наживёт вначале не менее триста душ крестьян, тогда и я отдам ему своих триста душ.
– Да не дурак ли он? – спросил Бетрищев.
– Да, уж стар и выжил из ума. Но я придумал вот что. Если вы всех мертвых душ вашей деревни, ваше превосходительство, передадите мне так, как бы они были живые, я бы тогда эту купчую крепость представил старику, и он наследство бы мне отдал.
Генерал повалился в кресла и захохотал так громко, что прибежали Улинька и камердинер.
– Дядя-то, дядя! в каких дураках будет, – кричал он. – Ха, ха, ха! Мертвецов вместо живых получит. Ведь он осёл! Я бы бог знает что дал, чтобы посмотреть, как ты ему поднесешь на них купчую крепость.
– Осёл! – подтвердил Чичиков.
– Он стар?
– Лет восемьдесят.
– Есть ещё зубы?
– Два зуба всего, ваше превосходительство, – хохотал и Чичиков.
– Да за такую выдумку я тебе мертвецов отдам с землей, с жильем! Возьми себе всё кладбище!
И генеральский смех пошел отдаваться вновь по генеральским покоям.
[Окончание 2-й главы 2-го тома «Мертвых душ» отсутствует у Гоголя. В первом издании этой книги (1855) имеется примечание: «Здесь пропущено примирение генерала Бетрищева с Тентетниковым; обед у генерала и беседа их о двенадцатом годе; помолвка Улиньки за Тентетниковым; молитва ее и плач на гробе матери; беседа помолвленных в саду. Чичиков отправляется, по поручению генерала Бетрищева, к родственникам его, для извещения о помолвке дочери, и едет к одному из этих родственников, полковнику Кошкареву».]
© Автор статьи – Русская историческая библиотека. На нашем сайте вы можете прочитать и полный текст этой главы.
