«Балаганчик», первая из пьес Александра Блока (см. его краткую и подробную биографии), возникла в ответ на предложение друга поэта, писателя-символиста Георгия Чулкова, «разработать в драматическую сцену» мотивы написанного незадолго перед тем одноименного стихотворения. В пьесе нашли отражение мотивы и образы некоторых других стихотворений Блока, где проходит тема театра и театральной маски (например, «Балаган», «Двойник», «В час, когда пьянеют нарциссы...»). Но она выросла в самостоятельное целое и далеко вышла за пределы того, что было запечатлено в лирике.
Бесплодно пытаться найти в этой лирической драме сколько-нибудь прямое отражение фактов современности, намеки на что-то злободневное. Злободневность, пьесы совсем особая. «Балаганчик» был создан поэтом почти полемически, как выражение его протеста против засилья мистики и в жизни и в искусстве, как свидетельство неприятия целого круга идей и настроений, распространенных в широком круге тогдашней интеллигенции и свойственных недавним друзьям Блока. Здесь высмеяно и возвеличение смерти, и стремление увидеть в обычных вещах и явлениях некую потустороннюю сущность – темы, ставшие самой основой символистского течения. «Балаганчик» стал фактом идейной борьбы в литературном мире и актом гражданского мужества поэта, порывавшего со своим «мистическим» прошлым. Не случайно, что друзья Блока – А. Белый и С. Соловьев – чрезвычайно болезненно восприняли пьесу, горько обиделись на нее.
Но дело не только в карикатурном изображении «мистиков». «Балаганчик» – произведение очень сложное и по смыслу и по художественным принципам. Все эпизоды (разговоры «мистиков», появление Коломбины, принимаемой мистиками за Смерть, выход Пьеро, «автора», сцены масок, появление Арлекина) так стремительно и неожиданно сменяют друг друга, что возможность остановиться на каком-либо иносказательном истолковании одного из них сразу отпадает, как только начинается следующий, потому что на предыдущий он бросает уже новый свет.
Общий иронический тон, господствующий в пьесе, поддерживается все время резким разнобоем между двумя разными началами в речи персонажей: высокие, романтически приподнятые слова и образы в монологах и репликах Пьеро, Арлекина, масок да и «мистиков» то и дело наталкиваются на свою противоположность – на выступления гротескно-комического «автора», беспомощно критикующего, но и разрушающего любовно-романтическую тему, комментирующего ее обыденно, тривиально-прозаически.
В «Балаганчике» все как будто взято под сомнение: и театрик, исчезнувший на глазах у зрителя («Все декорации взвиваются и улетают вверх. Маски разбегаются»), и жизнь, которой за пределами театрика не оказалось, а также и сама мысль о призрачности, иллюзорности мира, о ценности одних лишь потусторонних сущностей. Осмеяны все образы, связанные с этой мыслью (прежде всего фигуры «мистиков»). И пьеса, где, казалось бы, действуют одни маски и марионетки, только притворившиеся людьми, должна была бы ставить и читателя и зрителя перед лицом неразрешимой загадки о смысле этого произведения или подсказывать какое-то крайне смутное, но пессимистическое решение, поскольку поэт как будто решительно над всем иронизирует и ни на один из возможных вопросов не отвечает. Но резко обнажив театральные условности и сделав ее героями носителей традиционных масок, Блок вложил в их речи такую силу лиризма и эмоциональности, которая может заставить зрителя забыть о масках, не поверить, что Коломбина – «картонная невеста». М. А. Бекетова, рассказывая об успехе «Балаганчика» на сцене, не случайно констатирует: «Вокруг этой пьесы шли нескончаемые толки и ахи. Всех побеждала лирика».
Хотя в пьесе не только подчеркнута, но и разоблачена театральная фикция, хотя сам Блок отмечает, что «ни одна из трех [первых его] пьес не предназначалась для сцены» и оговаривает их «техническое несовершенство», постановка «Балаганчика», осуществленная В. Э. Мейерхольдом в театре В. Ф. Комиссаржевской 30 декабря 1906, стала крупным событием театральной жизни того сезона. О спектакле горячо спорили, часть зрителей принимала его восторженно, другая часть с возмущением отвергала его как непонятный и непривычный; одни неистово аплодировали, другие свистели и шикали. В историю русской сцены «Балаганчик» вошел как один из первых и наиболее удавшихся опытов применения принципов условного театра. Хотя Блок уже в то время критически относился к этому направлению, он остался очень доволен постановкой, которую признал «идеальной». Столь же высоко оценил пьесу Мейерхольд, назвавший Блока, как её автора, «истинным магом театральности».
Блок едва ли не первый из русских драматургов воспользовался образами масок старой комедии импровизаций (в ее французском варианте) – Коломбины, Пьеро, Арлекина. С его легкой руки эти образы в конце 1900-начале 1910-х годов нашли широкое применение в пьесах некоторых драматургов-модернистов, но сам он к ним больше не возвращался.
По материалам работ Андрея Фёдорова. Читайте на нашем сайте анализ других драм А. Блока: «Незнакомка», «Роза и крест», а также краткий обзор его творчества.
