На трагедиях Княжнина мы видим, в каком направлении шло у нас разложение псевдоклассической драмы: сохраняются её формы, построение – меняется содержание: отвлеченный моральный идеализм старой типичной трагедии оживотворяется могучим притоком интересов современности. Итак, реализм проникает в её содержание, пока еще не касаясь формы.
Портрет Екатерины II. Художник Ф. Рокотов, 1763
Истинная реалистическая трагедия должна была изменить и самые формы. Первыми попытками в этом направлении были пьесы Екатерины II: 1) «Историческое представление без сохранения театральных обыкновенных правил в жизни Рюрика. Подражание Шекспиру» (1786); 2) «Начальное управление Олега»; 3) «Игорь».
В самом заглавии этих трех пьес указано, что все они – «подражание Шекспиру» и сочинены «без соблюдения правил», – любопытный факт, доказывающий, что простота и правдивость гения Шекспира уже оценена была у нас – трилогия императрицы является подражанием его историческим хроникам. Пьесы эти, впрочем, никакого влияния на русскую литературу не имели – публике они остались малоизвестны, к тому же в них нет драматического интереса, – это сцены к той русской истории, которую сочинила сама императрица.
Содержание первой пьесы – бунт Вадима. Рюрик, внук Гостомысла и сын его дочери, супруги финского короля: Вадим – сын младшей дочери Гостомысла, любимец деда. Тем не менее, Гостомысл делает своим наследником старшего внука – Рюрика. Вадим, оскорбленный своим подначальным положением, возмущается против Рюрика, но оказывается побежденным. Рюрик его прощает.
Вторая пьеса открывается сценой основания Москвы. В присутствии толпы народа, жрецов, свиты кладется первый камень при самых благоприятных знамениях (орел носится над толпой). Являются люди киевские с жалобой на Оскольда, который принял христианство в Киеве. Князь Олег захватывает Оскольда. В это время приезжает Прекраса, невеста Игоря. Совершается бракосочетание. Олег идет походом на Царьград. Он – победитель, с почетом сидит во дворце императора и глядит на представление трагедии Еврипида «Алкеста».
В обеих пьесах не соблюдено «единств», написаны они прозой, монологов во вкусе псевдоклассицизма нет, длинных повествований тоже. В пьесу введено большое число действующих лиц, представлена толпа; голоса «из толпы» дают понятие об её впечатлениях. При изображении свадебных обрядов введены народные песни. Но если внешние особенности пьес Шекспира соблюдены, то нет в них шекспировского понимания души человеческой, нет типичных, ярких образов, нет свободного, живого действия...
Это своеобразное увлечение императрицы Шекспиром в то время, можно сказать, было единичным, в русской литературе. Правда, преклонение перед британским гением сказалось среди московской университетской молодежи. Например, еще в 1787 году, Карамзин перевел на русский язык «Юлия Цезаря» и в том же 1787 г. какой-то неизвестный переводчик – перевел «Жизнь о смерть Ричарда III», – но этим дело и кончилось. Попыток написать самостоятельную пьесу в духе Шекспира никто у нас не сделал, кроме Екатерины.
Шекспир впервые оказал серьезное воздействие на русскую драму лишь с Пушкина, который, своим «Борисом Годуновым», первый начал у нас настоящую «реалистическую трагедию», имевшую после себя многочисленных представителей, в лице А. К. Толстого, Островского, Мея и др.
