Первым из произведений Льва Толстого, в котором он проповедовал появившееся у него в зрелом возрасте морально-религиозное учение (толстовство), была Исповедь (начата в 1879 и закончена в 1882 г.). В свое время она не была пропущена русской цензурой. Напечатана в Женеве и в России распространялась в списках. Исповедь выше всего того, что он написал впоследствии; в чисто литературном отношении это шедевр, который стоит в одном ряду с такими вещами, как Книга Иова, Экклезиаст и Исповедь Блаж. Августина. Это – одно из величайших и вечно живых самовыражений человеческой души перед лицом вечной тайны жизни и смерти.
Пересказывать Исповедь своими словами было бы самонадеянно, вырывать цитаты из целого – разрушительно. Ибо она – великолепное целое, построенное с изумительной точностью и силой. Каждая деталь, каждый поворот мысли, каждая ораторская каденция – именно там, где необходимо для высочайшего эффекта. В русской литературе это величайший образец ораторского искусства. Но это не обычное красноречие. Ритм здесь логический, математический, ритм идей; Толстой презирает ухищрения традиционной риторики. Язык простейший, тот великолепный толстовский язык, тайна которого до сих пор не раскрыта. Ни на одном из литературных языков Запада не может быть передано впечатление от толстовского русского языка, потому что все они далеко отошли от своих разговорных форм, а их разговорный язык слишком переполнен жаргонными словами. Только русскому языку дано счастье, пользуясь обыденной речью, создавать впечатление библейской величественности. И любимый прием Толстого, которым он пользуется в Исповеди, – иллюстрировать свои мысли притчами – вполне в ладу с общей тональностью этого произведения.
В Исповеди Толстой сумел достичь для выражения абстрактной мысли того, что он пробовал сделать в своих педагогических статьях и чего достиг в повествовательной прозе, в романах: он создал новый литературный язык, свободный от книжности современной ему литературы и полностью основанный на разговорной речи. Нет сомнения, что возникший таким образом язык есть лучшее средство для выражения абстрактной мысли по-русски. Нововведения Толстого в литературном языке необычайно обширны – похоже, что это совсем не тот язык, на котором пишут его литературные современники. Многие из основных терминов, употребляемых в его учении, до Толстого в русском литературном языке не существовали; он взял их из разговорного языка своего класса. Таково, например, одно из самых частых у него слов – «дурно».
Лев Николаевич Толстой. Фото 1897
Без преувеличения можно сказать, что Исповедь есть в некотором смысле величайшее художественное произведение Толстого. Это не объективное, самодовлеющее «изображение жизни», как Война и мир и Анна Каренина; это «пропагандистское произведение», и в этом смысле в нем меньше «чистого искусства». Но в нем есть эстетические качества, отсутствующие в великих романах. Оно построено с величайшим мастерством и точностью. Оно отличается риторическим искусством, которого трудно было бы ожидать в авторе Войны и мира. Оно более синтетично, более универсально и не опирается для воздействия на читателя на мелкие домашние и семейные эффекты реализма, которыми изобилуют романы. Поэтому неверно утверждать, что перемена, происшедшая в Толстом около 1880 г., была его литературным падением. Он навсегда остался не только величайшим писателем, но и несравненным мастером русской литературы. Самый сухой и догматичный его трактат – шедевр литературного языка. Тем не менее: с этого времени Толстой перестал быть «писателем» в смысле человека, который пишет для того, чтобы создать хорошее литературное произведение. Вместо этого он сделался проповедником. Отныне все, что он писал, было направлено к одной цели – разъяснить его учение. И когда, что произошло довольно скоро, он опять обратился к художественному повествованию, его новые книги были строго подчинены его догматическому учению с целью его иллюстрировать и популяризировать.
